Цезарь Фликерман — нестареющий ведущий Голодных игр. Проводит интервью с участниками, а также комментирует происходящее. Известен тем, что всегда пытается перевести разговор на что-то позитивное. Для каждых игр меняет цвет губ, волос, век. Всегда носит костюм темно-синего цвета, который украшен маленькими лампочками. Проводит интервью уже более 35 лет, в течение которых практически не меняется.

Бити Литье - победитель 35-ых Голодных Игр, трибут 75-ых Голодных Игр. Технически подкован, имеет прекрасное образование и золотые руки. После окончания 75х Игр был эвакуирован в дистрикт 13, где трудится над изобретением нового оружия и оптимизацией работы защиты и снабжения бункера.

— Хэй, детка, кажется, ты не в себе, — произношу, приобнимая Хенли за плечо, — быть счастливой слишком рано. Нужно выбраться из этой дыры. — прекрасно понимаю, что именно она имеет в виду, но...
Такой реакции не мог предсказать даже я, не смотря на все свои хваленые способности. Стоит ли акцентировать внимание на том, что перед этой дамой, мозги сами собой разжижаются и уже не благоволят просчитывать ходы наперед. Ох уж эти женщины, я вам скажу! Стоит замешкаться на секунду и они уже влюбляют вас в себя — обездвиживают, отупляют, подчиняют себе в полном объеме коварных мыслей и от этого не скрыться. Они вьют из нас веревки, которые затем вяжут в тугие узлы и, не на секунду, не задумываются о том, чего нам стоит удержать их внимание и благосклонность. Эти несносные негодяйки не созданы такими, как мы — они всегда хотят большего, всегда все усложняют и не считают себя виноватыми ни в одном из приписанных грехов. Вероятно, они действительно созданы иначе, нежели мужчины. За их уверенностью в себе прячется масса комплексов, но это не мешает им, а только, наоборот, мотивирует. Их сексуальность, напор, уверенность — не что иное, как результат работы мозга. Полюби себя сам и окружающие не заставят себя ждать. Наверное, этому их учат в детстве, если не записывают на подкорку при рождении. Иной раз, сами того не понимая, они вытворяют страшные, для нас, вещи, а после застенчиво улыбаются, воображая себя оплотом ангела на земле.
Точно так же поступает Хенли Ривз, подчеркивая свое право на небесный титул и я не решаюсь с ней спорить официально, лишь немного сопротивляюсь, в душе принимая поражение. Действительно, кажется, что это совсем не она – такая уверенная и сильная, сейчас она совсем иная – милая и трогательная, и дай Бог, чтобы такой ее видел только я. Никто, кроме меня. Знаете, влюбляться в моем возрасте тяжело, страшно и, самое главное, нелепо. Почти, как заболеть ветрянкой – в юном возрасте переносишь на раз-два и приобретя стойкий иммунитет к заболеванию, радостно шагаешь по жизни дальше стоит же стать старше, как болезнь даст массу осложнений от температуры до летального исхода. А мне, уже, даже не тридцать! Зациклившись на этой мысли, я, кажется, на некоторое время забываю, что не один в комнате и тупо смотрю перед собой. Стоит ли оно того? Вероятно, уже поздно затевать подобные игры… Но отчего же тогда так хочется? Опомнившись, перевожу взгляд на девушку рядом с собой и губы сами сбой начинают расползаться в улыбке.
— Думаю, тебе скучно, ты загрустила. Это быстро проходит, если рядом есть… Я! – иногда сам поражаюсь собственной наглости, упорству и глупости. Надеюсь, она меня остановит раньше, чем я приведу в действие свой план. Лишь бы было так. Вопреки всем моим ожиданиям, тормозить меня никто не спешит, а значит, придется нести ответственность за собственное безумие. Поднимаюсь с дивана и с ходу шагаю на кофейный столик, стоящий передо мной. Мне не очень интересно, что лежит на нем, когда ногой я сталкиваю все его нагромождающее вниз, стараясь не думать, что будет дальше.
— Дамы и господа! – начинаю я приветственную речь, которую не произносил уже слишком давно, и сразу же поправляюсь, — Дамы! Перед вами выступает неподражаемый фокусник, великолепный гипнотизёр, потрясающий иллюзионист и просто душка… Я чуть наклоняюсь и вглядываюсь в лицо Ривз в надежде, что она уже наконец-то скажет, что с нее хватит и не получая ожидаемой реакции говорю чуть тише: — У тебя еще есть шанс остановить меня… Нет? Хорошо… — Вновь выпрямляюсь и продолжаю приветствовать немногочисленную публику: — Только сегодня и только сейчас, в новом амплуа! Встречайте! Громко хлопаю в ладоши от чего в комнате гаснет свет. Надо же, впервые мне пригодился этот дурацкий включатель, реагирующий на звук. Сто баксов, а какой эффект – Гарри Поттер с его детскими заклинаниями обзавидовался бы, увидев мою магию. Едва ли в комнате становится темнее, но и этого достаточно, чтобы сделав лицо по-загадочнее, я приступил к танцу, за который мне будет стыдно остаток жизни. Господи, как же это делают молодые мальчики в клубах? Ничего унизительнее в моей жизни не происходило, но я знаю, что Хенли это заставит смеяться.
Похабно вильнув бедрами несколько раз, я поворачиваюсь вокруг своей оси и приподнимаю серую футболку, оголяя часть живота. Я знаю, что ей весело и не хочу прерывать этой радости. Отпускаю ткань, не забыв округлить глаза, будто бы делаю что-то запрещенное в нашем штате, а может и стране, и провожу освободившейся рукой по затылку, который без шляпы, несомненно, выглядит куда менее удачно, чем с ней. Еще несколько па и я готов расхохотаться на месте и закончить балаган, но в голову приходит новая идея – более удачная и заводящая одновременно. Сделав вид, что я разглядываю толпу воображаемых зрителей, скольжу взглядом по экстерьеру и останавливаюсь на рыжей красотке прямо перед моей импровизированной сценой. Протягиваю ей руку и с улыбкой, достойной Чеширского Кота, продолжаю ломать комедию, — Боюсь, без очаровательной ассистентки, фокус не будет столь зрелищным! Какое счастье, что среди нас есть выдающаяся волшебница! Я хватаю Хенли за руку и тяну к себе на крохотный стол, надеясь, что нас двоих он выдержит. Впрочем, даже если он рухнет, то будет только смешнее, — Все, что от Вас требуется, так это потянуть эту чумовую майку вверх! – первый в жизни стриптиз, медленно, но верно, начинался, — Вы же мне поможете? – выдыхаю я в ухо своей новой помощнице, — Это так просто…

Дорога назад прошла в молчании, если не считать бормотание сумасшедшей девчонки Энни Кресты. Каждый не мог поверить в то, что произошло. Боггс думал о том, что каждый из его команды, всем сердцем надеясь вернуться, разумом понимал, что это вряд ли случится. Они отправились на верную смерть, каждый из них. И хотя все они оставили в тринадцатом частичку себя, людей, которые их ждали, беспокоились о них, все они понимали, что их ждет. Но они вернулись. Крыша ангара призывно разверзлась, готовая принять планолет с уцелевшими и спасенными. Можно ли всех, кто вызвался добровольцем, считать героями после этого? Да, если героем является каждый повстанец в Панеме, ежедневно рискующий своей драгоценной жизнью, и нет, потому что все они делают то, что должны. Это их работа. Поэтому Боггс постоянно говорил своему оставшемуся без матери сыну о том, что каждый день может быть последним, и потому нужно ценить каждую минуту.
- Все на выход, - скомандовал он, едва колеса планолета коснулись пола ангара. Отстегнув ремни, он помог освободиться от ремня безопасности Цецилии Джонсон, которую в полете избавили от наручников. А затем отправился к Митчеллу, который пытался справиться с Мелларком. – Ребята, вы молодцы, - сказал Боггс. Хотя никто из них не нуждался в похвале, просто ему захотелось произнести это вслух.
Спасенных нужно было срочно доставить в лазарет, а затем переговорить с Плутархом и Койн. Отдыхать было некогда, этим он займется когда-нибудь потом.